Ольга Брюннер (Женева)

Сюрреалистический Париж Бориса Поплавского. «Аполлон Безобразов» и «Парижский крестьянин» Луи Арагона 

Olga Brunner (Genève)
Le Paris surréaliste de Boris Poplavskij. Apollon Bezobrazov et Le Paysan de Paris de Louis Aragon

В статье 1932 года «Среди сомнений и очевидностей» Борис Поплавский в качестве наиболее удачных образцов «нового западного романа» называет два текста: «Улисса» Д. Джойса и «Парижского крестьянина» Луи Арагона.

«Парижский крестьянин» (ПК) вышел в свет в 1926 году. К этому же времени относится начало работы Поплавского над романом «Аполлон Безобразов» (АБ). Стремление автора сблизить свою литературную позицию с mainstream'ом русской эмигрантской литературы соседствует в романе с увлечением сюрреализмом, определившим начальный период творчества Поплавского.

Бросается в глаза общность в построении романного пространства и организации повествования. Оба романа конструируют автобиографическое пространство. Повествование ведется от первого лица – самого Луи Арагона в ПК и, в АБ, от лица «эмигрантского молодого человека» Васеньки, персонифицирующего одну из ипостасей автобиографического образа Поплавского. Повествование ПК строится на прогулках героя по Парижу в поисках «магических» впечатлений. В АБ на парижских улицах, по воле «объективного случая» (один из значимых концептов сюрреализма), происходят ключевые события романа. Оба романа разворачиваются в реальной парижской топографии, в которой фигурируют излюбленные места встреч французских сюрреалистов и русских эмигрантов.

Романы сближает, на наш взгляд, ощущение «полной дискредитации мира реальности» (С. Дали, «La Femme visible») – следствие исторических катаклизмов и смены episteme начала XX века. Сюрреализм заявляет о разрыве со старой цивилизацией и видит свою задачу в построении репрезентации в неевклидовом пространстве фрейдовского человека и эйнштейновской относительности. Эмиграция, пережившая крушение империи, разрушение социальных структур и культурного контекста, оказывается в ситуации острого дефицита значений, в которых человек расшифровывает и осмысляет мир. Явления, отрезанные от смысла, дематериализуются или приобретают вид угрожающих симулякров. Если арагоновское видение города ориентировано на сознательное разрушение единой модели, способной служить референцией, то эмигрантский Париж Поплавского выглядит миром рухнувших значений и референций.

Оба текста тематизируют конфликт между наиболее абстрактной сферой репрезентативного – концептом, идеей – и миром предметов и тел. Арагон пытается перевернуть картезианскую иерархию, признающую реальность за абстрактными категориями мысли в ущерб конкретике предмета. Аполлон Безобразов развивает в романе теорию, согласно которой реальностью обладает лишь область интеллекта, в форме чистой логики, тогда как мир объектов конституирован отчужденным от «я» сознанием «абсолютного субъекта», причем не его дневным картезианским ratio, а, скорее, ночным фрейдовским Es. Используя в АБ сюрреалистическую топику сновидения, Поплавский усложняет и частично переозначивает ее.

Следующие особенности «парижского текста» Поплавского несут отпечаток сюрреалистической парадигмы и обнаруживают переклички с романом Арагона:

• «акватическая» метафора, означающая сферу воображения, подсознания, сновидения
• метафорическое поле искусственного, ненастоящего (подделка, обманка, иллюзия, симулякр), театральность образа городн
• метафора «мир-базар», интерес к популярному уличному Парижу
• кино, микроскоп, хирургия как способы деформации привычных форм репрезентации
• стремление к созданию «мифологии нового времени» через обращение к первичным мифологическим источникам (сфера тела и быта)
• «подсознание, вписанное в топографию» (M.-C. Bancquart « Paris des surréalistes»), его фантомы и двойники – проекция психических процессов на образ города
• Аполлон Безобразов – парижский сюрреалистический персонаж Поплавского.