Елена Обатнина (Санкт-Петербург)
«Магнитные поля»: А. М. Ремизов и французский сюрреализм
Elena Obatnina (Saint-Pétersbourg)
Les Champs magnétiques : Aleksej Remizov et le surréalisme français
В 1938 г. на страницах седьмого номера «Cahiers G.L.M», тематически названного «Траектория сна», который вышел под редакцией основоположника сюрреализма А. Бретона, появился очерк А. М. Ремизова «Морозная тьма». Эссе, написанное к столетней годовщине со дня смерти А. С. Пушкина, было посвящено сновидениям в творчестве поэта, и во французском переводе так и называлось – « Six rêves de Pouchkine » ( « Шесть снов Пушкина » ). Публикация сопровождалась репродукцией двух рисунков Ремизова, выполненных черной тушью. Эти графические листы являлись творческой рефлексией пушкинского описания снов Григория в драме «Борис Годунов» и Марии Гавриловны в повести «Метель». Впоследствии свое общение с Бретоном Ремизов изобразил в абсурдистской манере, зафиксировав собственный сон («Подкоп и затычка»), в котором главным действующим лицом оказался мэтр сюрреализма.
Существует точка зрения, согласно которой снотворчество Ремизова возникло «вследствие своеобразно воспринятого и переломленного заимствования» опыта сюрреалистов ( Фостер Л. А . К вопросу о сюрреализме в русской литературе // American Contributions to the Seventh International Congress of Slavists. Warsaw, August 21-27, 1973. V.II. Hague; Paris, 1973. P. 203). В начале 1920-х гг. сюрреалисты предприняли первые попытки вскрыть творческую энергию гипнотических состояний посредством различных методик создания сновидческого текста, разработки методов автоматического письма и рисования. Однако Ремизов еще в 1908 г. опубликовал свои первые циклы миниатюр, получившие жанровое определение « сны». Начиная с 1910-х гг., русский писатель проявлял интерес к феноменам «случайного», иррационального и мифологического, искал пути аутентичного воспроизведения сновидений, активно использовал различные техники и методики (бриколаж, коллаж), которые впоследствии окажутся в центре внимания сюрреалистов. Позднее, помимо попыток зафиксировать сновидение как оборотную сторону реальности, Ремизов приступил к художественному исследованию способов функционирования сна в структуре художественного произведения. Эти начинания увенчались в Париже в 1954 г. выходом в свет книг «Мартын Задека. Сонник. Полодни ночи» и «Огонь вещей. Сны и предсонье».
Несмотря на кратковременность общения писателя с представителями сюрреализма, их сближение имело достаточно веские причины. Эволюционируя вместе с литературным процессом, Ремизов предвосхищал некоторые явления литературного будущего, и в этом смысле русского писателя можно назвать представителем литературно-художественного авангарда. В 1930-е гг. его творчество представляло собой уникальный литературный феномен, характеристики которого не подходили ни под одно из известных литературных течений. Художественное пространство, возникавшее под пером Ремизова на границе реального и ирреального, во многом было сродни тем «магнитным полям» Бретона и Супо, в которых действительность также представала в измененном виде. Своеобразие художественного мира Ремизова позволило критику С. Шаршуну назвать творчество писателя «магическим реализмом» и объяснить это направление как обнаружение «в реальности того, что есть в ней странного, лирического и даже фантастического, – тех элементов, благодаря которым повседневная жизнь становится доступной: поэтическим, сюрреалистическим и даже символическим изображением» ( Шаршун С. Магический реализм // Числа. 1932. № 6).